Среди моментов истории Организации Объединенных Наций больше всего мне запомнился один, который затмевает другие мои воспоминания: это полночь в последний день пребывания на своем посту тогдашнего Генерального секретаря Хавьера Переса де Куэльяра, 31 декабря 1991 года, когда было парафировано соглашение об окончании 12‑летней войны в Сальвадоре, что стало первым случаем посредничества Организации Объединенных Наций в урегулировании внутреннего конфликта. Меня, вероятно, можно обвинить в хвастовстве из-за моей собственной роли в нем, значит, так тому и быть. Помимо специфики соглашений по Сальвадору, а также того, как они были достигнуты, это был не просто момент истины и трансцендентности, полный надежд и перспектив для народа этой многострадальной страны и Организации Объединенных Наций в целом; это был также кульминационный момент в удивительной последовательности достижений в области обеспечения мира, не имеющих аналогов ни до, ни после, которая ознаменовала собой последние три с половиной года десятилетнего срока пребывания в должности пятого Генерального секретаря.
Бóльшую часть десятилетия, предшествовавшего его назначению на пост в Организации Объединенных Наций, Перес де Куэльяр был послом, а также старшим должностным лицом Секретариата. Он приобрел репутацию человека, способного проводить глубокий, трезвый анализ, давать мудрые советы и обладающего хорошим чувством реальности. Когда, казалось бы, бесконечная тупиковая ситуация выбора между Куртом Вальдхаймом и Салимом Ахмедом Салимом в качестве преемника прежнего Генерального секретаря была преодолена, Перес де Куэльяр был вынужден стать кандидатом, однако он договорился о том, что Совет Безопасности должен быть поставлен в известность о том, что он готов. Он не проводил кампанию и не просил чьей-либо поддержки. Он не ездил в Нью-Йорк. Тем не менее Совет вскоре обратился к нему.
С самого начала у него не было иллюзий относительно того, чего он сможет достичь. Он имел четкое представление об ограничениях и возможностях должности – о том, что будет эффективно, а что – нет. Опасность ядерного уничтожения отступила, но все другие особенности холодной войны сохранялись – гонка вооружений, геополитическая и идеологическая конкуренция за сферы влияния и марионеточные войны, которые зачастую были ее частью. В Организации Объединенных Наций по-прежнему отсутствовала коллегиальность среди пяти постоянных членов Совета Безопасности, на которых опиралась система коллективной безопасности. Руководители, министры иностранных дел и представители сверхдержав в Организации Объединенных Наций оттачивали безупречные мандаты воинов холодной войны.
Пересу де Куэльяру был свойствен присущий только ему одному стиль, который проявился, например, в том, как он поспешил разрядить конфликт между Аргентиной и Великобританией в Южной Атлантике. Он стал исследовать продолжающиеся конфликты, стремясь понять, могут ли в этих случаях быть применены его навыки и особые преимущества Организации Объединенных Наций. И, чего нельзя было ожидать от лидера отодвинутой на второй план Организации Объединенных Наций, он осторожно подходил к тому, за что он брался. Своего рода лейтмотивом было предостережение Брайана Уркхарта "не прыгать в пустой бассейн"; он не оказывал свои добрые услуги необдуманно. Он работал наиболее эффективно в полутени, окружающей прожекторы, а не в центре; яркое освещение в его представлении было помехой для эффективной дипломатии. И вот так осторожно, даже робко, он исследовал ирано-иракскую войну, конфликт в Афганистане в его советской фазе, ситуации в Западной Сахаре и Центральной Америке.
Там, где ведущее положение занимали другие, как, например, в Анголе и Камбодже, он не пытался их вытеснить, конкурировать с ними или вмешаться иным образом, не говоря уже о том, чтобы пытаться присоединиться к коллективным усилиям. Однако это не мешало ему оказывать помощь, иногда решающую, в их усилиях. Они несли ответственность и играли ту роль, которую они взяли на себя; он же играл свою роль. Твердо веря в то, что он называл "единством и целостностью" добрых услуг или посреднических усилий, осуществляемых либо им самим, либо другими, но не всеми сразу и, конечно, не совместно, – он ждал своего момента.
Первый срок Переса де Куэльяра принес мало ощутимых результатов, но способствовал усилению уверенности в его способности решать проблемы и создал определенный импульс. Он обладал необычайным даром чувства времени и баланса. Он мог проявлять практически невероятное терпение, если это было необходимо, и чувствовал, когда момент прошел и неотложные вопросы могут создавать препятствия. Он не верил в то, что настойчивость сама по себе является хорошим качеством: если многократно метать фрукты в стену, это не приведет к их созреванию. Его было трудно вывести из равновесия и он был крайне устойчив к разочарованию. Никто никогда не видел, чтобы он размахивал руками или терял самообладание.
Точно так же, как он не стремился стать Генеральным секретарем вначале, он избегал того, чтобы идти на второй срок. В своей большой лекции под названием "Роль Генерального секретаря", прочитанной в Оксфордском университете в мае 1986 года – в пятый и последний год срока его пребывания в должности, на которую он был назначен, он сказал, что беспристрастность является "сердцем и душой должности Генерального секретаря", и высказал мнение о том, что для обеспечения этого необходимо восстановить разумное условие, в соответствии с которым ни один человек никогда не должен выдвигать свою кандидатуру на эту должность. "На этот пост должен назначаться не стремящийся его занять квалифицированный специалист. Какой бы безупречной честностью ни обладал человек, он на самом деле не может сохранять необходимую независимость, если он выдвигает свою кандидатуру и проводит своего рода избирательную кампанию...".
В октябре 1986 года, не испугавшись его недвусмысленного заявления о независимости, постоянные члены Совета Безопасности пришли к нему в его резиденцию вместе, что стало, возможно, их первой совместной акцией с начала холодной войны, и попросили его принять назначение на второй срок.
Перес де Куэльяр согласился, но, воспользовавшись возможностью первой пресс-конференции в рамках своего второго срока, сразу обратился к пяти постоянным членам с публичным призывом повлиять на Совет Безопасности, с тем чтобы прийти к новому единому мнению о разрешении ирано-иракского конфликта, что требовало создания новой основы, которая позволила бы устранить последствия серьезных ошибок, допущенных в подходе к урегулированию этого конфликта с самого начала. Конечно же, его обращение подтолкнуло группу пяти постоянных членов к действиям. По его совету они побудили Совет Безопасности составить новый план, который в перспективе должен был положить конец кровопролитию.
Еще до этого Организация Объединенных Наций выступила посредником при составлении тщательно согласованного плана вывода советских войск из Афганистана, явившегося результатом переговоров, основу для которых заложил сам Перес де Куэльяр в роли личного посланника своего предшественника. Вскоре после этого при посредничестве Западной контактной группы было заключено соглашение о выводе всех иностранных военнослужащих из Анголы, и, таким образом, было устранено – де-факто, а может быть, и де-юре – главное препятствие для уже давно откладывавшегося самоопределения Намибии. Он подтвердил роль Организации Объединенных Наций в Западной Сахаре, приняв меры для достижения прекращения огня, с тем чтобы обеспечить возможность проведения референдума о самоопределении, который на сегодняшний день еще так и не был проведен. Когда Контадорская группа прекратила свою деятельность в Центральной Америке, он получил от Совета Безопасности мандат продолжать ее. Организация Объединенных Наций сыграла важную роль в завершении гражданской войны и мониторинге досрочных выборов в Никарагуа, чего она никогда прежде не делала внутри государства-члена. В начале 1990 года начались переговоры о прекращении конфликта в Сальвадоре, а несколько месяцев спустя – в Гватемале.
Никакой уверенности в том, что по мирным соглашениям в Сальвадоре будет достигнут успех, не было. Соглашения предполагали проведение глубоко продуманных реформ, в том числе реформы Конституции, а также основательную перестройку вооруженных сил и создание новой Национальной гражданской полиции, которая фактически отстранила вооруженные силы от поддержания внутреннего общественного порядка. Политическое пространство было открыто и введена в действие прочная основа для обеспечения соблюдения прав человека.
В связи с тем что огромное количество миротворческих успехов должны были увенчаться соглашением о прекращении 12-летней войны в Сальвадоре, возникла своего рода метафора: с заключением этого соглашения Организация Объединенных Наций незаметно перешла от нацеленности на поддержание международного мира и безопасности к своей новой доминирующей задаче – урегулированию внутренних конфликтов.
Некоторые говорят, что Организация Объединенных Наций осуществила это, потому что холодная война подошла к концу: Организация Объединенных Наций просто согласовала все детали и закончила работу, как если бы сначала произошло одно событие, а потом другое. Самые разноплановые явления, которые в совокупности сформировали холодную войну, не прекратились внезапно после завершения битвы, подобной битве при Ватерлоо. Они продолжают постепенно развиваться, проявляясь в ряде действий и решений, принимаемых крупными державами, Организацией Объединенных Наций и другими субъектами, на протяжении многих лет. Они переплетены во взаимоусиливающей динамике, в которой трудно определить авторство или принадлежность и трудно решить, какое из событий произошло первым. Есть много людей, помогавших разматыванию этого клубка. Я не сомневаюсь, что будущие историки, которые будут распутывать цепь событий, чтобы понять, как все произошло, найдут существенные доказательства присутствия в этом генома Организации Объединенных Наций и какой-то части ДНК Хавьера Переса де Куэльяра.
Главный урок, который можно извлечь из знакового момента, рассказанного мною в самом начале, заключается в том, что Совет Безопасности должен серьезно подойти к выбору лица, рекомендуемого Генеральной Ассамблее для назначения. В духе времени все чаще выдвигается своего рода требование обеспечения транспарентности и участия. Это можно понять, однако это отражает непонимание природы и особенностей положения и роли Совета Безопасности. Для того чтобы система работала, Генеральный секретарь должен играть решающую роль в качестве партнера Совета; они должны работать в тесном сотрудничестве, и их важнейшая совместная функция определена прежде всего в статье 1 Устава Организации Объединенных Наций, в которой сформулирована цель Организации – поддержание международного мира и безопасности. Мы не найдем подходящего человека для совместной работы с Советом, если он будет определяться практически на основе выборов. Я сомневаюсь, чтобы Перес де Куэльяр или Даг Хаммаршельд – еще один Генеральный Секретарь, который не был кандидатом на этот пост и который, как известно, узнал о том, что он выбран, только после того как Совет Безопасности принял решение рекомендовать его кандидатуру Генеральной Ассамблее – заняли бы эту должность, если было такое требование. Это не вопрос транспарентности – это вопрос должной осмотрительности.
В Уставе члены Организации Объединенных Наций в целом признали главную роль Совета Безопасности в выборе Генерального секретаря; и есть основания ожидать, что Совет не ограничится тем, чтобы просто согласиться на кандидатуру человека, вызывающего наименьшее сопротивление среди тех, кто претендует на эту должность. Можно было бы последовать призыву Переса де Куэльяра, прозвучавшему в Оксфорде в 1986 году – дисквалифицировать тех, кто стремится занять должность. Все, что нам необходимо знать о Совете Безопасности, это то, что он серьезно относится к своей роли. Было бы хорошо, если бы он организовал поиск, составил короткий список и тщательно проработал кандидатуры тех, кто подходит, не предавая это публичной огласке.
Главная задача состоит в том, чтобы изменить вектор – направление – процесса. В Уставе разъяснено, что Генеральный секретарь назначается, в отличие, скажем, от членов Экономического и Социального Совета, которые избираются. В соответствии со статьей 100 Генеральный секретарь может быть только достойным партнером Совета Безопасности в деле поддержания мира и безопасности. Совету это может иногда не нравится, но ему необходим такой Генеральный секретарь, который независим и говорит то, что думает. Так было, например, когда Перес де Куэльяр побудил Совет изменить свою позицию в отношении ирано-иракской войны или когда (прошу прощения за упоминание моего собственного опыта) в ответ на по сути требование удалить своего представителя с переговоров по Сальвадору, он указал на проблемы в другом месте, разъяснил, в чем они заключаются, и убедил своих оппонентов в том, что он прав, а они не правы. Такая независимость может быть обеспечена только в случае, если на должность назначается "не стремящийся ее занять квалифицированный специалист".
